История хазар

Артамонов М. И. История хазар. — Л.: Изд-во Гос. Эрмитажа, 1962. — 523 с.Артамонов М. И.

История хазар. — Л.: Изд-во Гос. Эрмитажа, 1962. — 523 с.

Под редакцией и с примечаниями Л. Н. Гумилёва.

Скачать DJVU, 17,7 MB

 

См. также

Ссылки

 

Содержание

Введение
Гуннские племена в Восточной Европе
Савиры
Утигуры и кутригуры
Авары
Первые известия о хазарах
Тюркюты в Европе
Тюркюто-хазары в Закавказье
Великая Болгария
Возникновение и первое время существования Хазарского государства
Царство гуннов в Северном Дагестане
Союз Хазарии с Византией
Война с арабами
Отношения с Византией и арабами во второй половине VIII века
Принятие хазарами иудейской религии
Прибавление к гл. 15.
Необоснованные догадки С.П. Толстова о связях Хазарии с Хорезмом в VIII в
Саркел
Гражданская война в Хазарии. Миссия Константина Философа
Мадьяры и печенеги
Хазары и аланы
Хазары и Русь
Город Итиль
Хазария в X веке
Восточные соседи хазар
Крушение Хазарского царства
Хазарское наследство
Заключение
Хронология событий, упомянутых в книге
Указатель имён
Указатель географических и этнических названий
Список иллюстраций и карт
Список сокращений [ включая основную библиографию ]
Summary

 

Разделы:

Савиры

Из перечисленных выше племён, появившихся в степях Каспийско-Азовского междуморья во второй половине V в., больше всего сведений сохранилось о савирах. Это было довольно крупное объединение воинственных кочевников, привлекшее к себе внимание как Византии, так и Ирана в качестве желанного союзника в бесконечных войнах, которые велись между этими государствами. Хотя сведения о савирах ввиду этого очень односторонни и обрисовывают только их роль в этих войнах, тем не менее в них проскальзывают и некоторые данные, относящиеся к внутреннему строю и культуре этих варваров.

Изгнанные из Западной Сибири, савиры обосновались в юго-восточной, прикаспийской части европейских степей и завладели долиной вдоль Каспийского моря и Кавказских гор до Дербента. [1] Ещё в 504 г., по словам Прокопия Кесарийского, одного из наиболее блестящих представителей византийской историографии VI в., шах персидский Кавад должен был прервать удачный поход против Византии для того, чтобы

(69/70)

вести продолжительную войну в северных областях своего царства, [2] т.е. в Закавказье, вероятно, с вторгшимися туда савирами.

В царствование Кавада произошла решительная перемена во внешней политике Ирана. Этому шаху, в молодости находившемуся заложником у эфталитов, а затем в 498 г. с их помощью вернувшему престол, с которого он был свергнут, удалось установить прочный мир на восточной границе Ирана и благодаря этому активизировать борьбу с Византией; главной ареной её стало Закавказье. Византия искала себе поддержку среди кочевников, висевших над северной границей Ирана. В свою очередь и Иран старался использовать их в своих целях.

По сообщению Захария Ритора, на 13-м г. царствования императора Анастасия (в 513 г.) гунны прошли через «ворота», охраняемые персами. При переговорах с Ираном они заявили, что им недостаточно того, что им даёт Иран «как подать людям-варварам», которые подобно злосчастным зверям изгнаны богом в северо-западную страну. «Мы живём оружием, луком и мечом и подкрепляемся всякой мясной пищей», — говорили гунны о себе. Византийский император обещал им увеличить подать, если они разорвут дружбу с Ираном. «Поэтому, — требовали гунны, — или дайте нам столько, сколько обещают римляне, или принимайте войну». Шах обещал дать им столько, сколько они хотят, но, когда гунны рассеялись, напал на оставшихся. Тем не менее, по словам сирийской хроники Захария Ритора, персы были разбиты. [3]

Вероятно, в связи с этим стоит поход на Закавказье в 515 г. гуннов-савир, которые впервые появляются под этим именем в сообщениях византийских писателей о нападениях гуннов на Закавказье. Комес Марцеллин под этим годом говорит о нападении гуннов-савир на Армению и Малую Азию. [4]

Два других византийских хрониста сообщают об этом же походе под 516 г. Это — Малала [5] и Феофан Исповедник. [6] Под 508 г. (6008 г. от сотворения мира; хронология Феофана отстаёт от действительной на 8 лет), [7] у Феофана значится: «Гунны, называемые савирами, проникли за Каспийские ворота в Армению, опустошили Каппадокию, Галатию и Понт и остановились почти у самой Евхаиты. [8] Это было уже нападение не на Иран, а на владения Византии. По-видимому, Ирану всё же удалось перетянуть савир на свою сторону.

Далее под 521 г. Феофан приводит рассказ о царе гуннов Зилигде, которого император Юстин склонил было воевать с персами, но который, получив дары от Кавада, перешёл на сторону последнего и с 20-тысячным войском выступил против Византии. Тогда Юстин сообщил Каваду,

(70/71)

что гуннский предводитель задумал изменить персам и предложил ему лучше заключить мир, чем позволять варварам играть собою. Разгневанный Кавад уничтожил Зилигда и его войско. [9]

В 527 г. гуннами-савирами правила вдова князя Болаха, по имени Боарикс. Она заключила союз с Византией и, когда Кавад склонил двух вождей других гуннских племён помочь ему в войне с Византией, напала на них. Одного — Глома — она убила, а другого — Тираниса — захватила в плен и в оковах отослала в Константинополь, где он был подвергнут мучительной казни. [10] Из сообщения Феофана следует, что гунны Глома и Тираниса жили далее, в глубине страны. Они были разбиты, когда шли на помощь персам через землю савир, занимавших подступы к проходу вдоль Каспийского побережья.

Союзные отношения Византии и савир не помешали большому отряду последних появиться в 528 г. в персидском войске, вторгшемся в Армению. [11] В 531 г. в иранском войске также находился 3-тысячный отряд гуннов-савир — «народа самого могущественного», по словам Прокопия, нанятого для войны с Византией. [12] Ложный слух, распространённый тогда византийцами о том, что ожидаемые персами союзные гунны подкуплены империей и будут действовать на её стороне, вызвал серьёзное замешательство в персидском войске, осаждавшем Мартирополь. [13] На самом деле гунны и не помышляли об измене нанявшим их персам, но явились тогда, когда между Ираном и Византией был заключён мир и их союзники отступили. [14] Это не обескуражило савир. По сведениям Захария Ритора, гунны вторглись в византийские области и достигли Антиохии, не встречая сопротивления. По пути они жгли посёлки и истребляли сельское население. Только на обратном пути дукс Мартирополя Бесса

(71/72)

напал на них, уничтожил 500 всадников и обогатился захваченной добычей. Оставшихся потрепал ещё один дукс из крепости Китагир. Ему удалось отбить у них вьючных животных. [15]

Особенно ярко обрисовано участие савир в войне Византии с Ираном из-за Лазики (550-556 гг). Царь лазов Губац, узнав о намерении Хосроя заселить Колхиду персидскими колонистами для того, чтобы, во-первых, превратить её в плацдарм для войны с Византией и, во-вторых, в оплот против кавказских варваров, [16] просил помощи у Византии и заключил союз с уцелевшими в центральной части Северного Кавказа аланами и с савирами. За триста фунтов золота они согласились не только защищать вместе с лазами Колхиду, но и опустошить Иверию, находившуюся во власти Ирана и служившую персам базою для вторжения в Лазику. Эти деньги Губац обещал аланам и савирам от имени Византии, но с выплатой их вышла задержка, [17] вследствие чего аланы перешли на сторону персов, и в армии последних оказалось также 12 тысяч союзных савир. [18]

Когда, наконец, Юстиниан прислал деньги для савир, то за получением их к византийскому войску, осаждавшему город Петру в Лазике, прибыли три савирских вождя с небольшими отрядами. Видя безуспешные попытки греков установить стенобитные машины, они показали им как следует делать лёгкие переносные тараны, с помощью которых римляне и ворвались в город. [19] Командующий персидской армией Мерверой не доверял явившимся к нему другим савирам и, опасаясь измены,

(72/73)

Портрет Юстиниана I. Мозаика в церкви Виталия в Равенне, VI в.

 

оставил при себе только 4000 чел., остальных же богато одарил и отпустил домой. [20] С оставшимися савирами персы осадили Арлеополь и поручили своим союзникам строить такие же стенобитные машины, какие римляне успешно применили при штурме Петры. [21] Потерпев и здесь неудачу, персы отступили и, проведя зиму 552/3 г. в Кутаиси, весной

(73/74)

получили новое большое подкрепление от савир, нанятых Хосроем. [22] Однако и новое наступление персов не имело успеха. Преследуя отступающих, византийцы многих перебили; в одном тесном проходе был убит предводитель савир, из-за тела которого разгорелась ожесточённая схватка, пока персы и савиры не отразили византийцев и не отбили труп савирского вождя. [23]

В течение той же войны, в 555 г. двухтысячный отряд тяжеловооружённых савир оказывается на стороне Византии. Им командовали Баймах, Кутилзис и Илагер. [24] В дальнейшем савиры опять выступают то на стороне Ирана, то Византии, тогда как аланы держат сторону Византии.

Из приведённых данных особо следует отметить искусство савир в сооружении осадных орудий оригинальной конструкции, подробно описанной Прокопием. [25] Эти орудия получили признание как со стороны греков, так и персов, обладавших большим и давним опытом военно-инженерных сооружений. Об определённом воинском порядке у савир свидетельствует эпизод с неудачным ночным нападением на их лагерь во время войны в Лазике. Временный лагерь савир в лесу, состоявший из шалашей, оказался тем не менее окружённым крепким частоколом. [26] В другом случае савиры разместились на холме, обведённом низкой стеной. [27]

Характеризуя савир, Прокопий говорит, что они являются гунским племенем, живущим около Кавказских гор. «Племя это очень многочисленно, разделяется, как полагается, на множество самостоятельных колен. Их начальники издревле вели дружбу одни — с римским императором, другие — с персидским царём. Из этих властителей каждый обычно посылал своим союзникам известную сумму золота, но не каждый год, а по мере надобности». [28] То же самое повторяет и Агафий: савиры народ «величайший и многочисленнейший, весьма жадный до войны и грабежа, любящий проживать вне дома на чужой земле, всегда ищущий чужого, ради одной только выгоды и надежды на добычу присоединяющийся то к одному, то к другому и превращающийся из друга во врага. Ибо часто они вступают в битву в союзе то с римлянами, то с персами, когда те воюют между собой, и продают своё наёмное содействие то тем, то другим». [29]

Преимущественная связь савир с Ираном вытекала из их местоположения на северной границе этой державы. Непосредственные сношения с Византией были затруднены отсутствием общей границы. Находясь в

(74/75)

Вещи с эмалью. Кавказ, V в.: 1-3 — застёжки, 4 — бляшка, 5 — фибула.

 

союзе с империей, они могли выступать против персов только самостоятельно, но их вспомогательным отрядам было трудно пробраться к византийскому войску в то время, когда занимавшие горные проходы в Западное Закавказье аланы не поддерживали империю и не пропускали свободно их через свою страну. Этим именно и объясняется то, что савирские отряды чаще находятся у персов, чем у греков, хотя Византия и тратила немало средств, чтобы привлечь их на свою сторону. Следует также учесть и отмеченную Прокопием раздробленность савир по коленам, каждое из которых самостоятельно решало вопросы войны и мира. Это, конечно, не значит, что савиры никогда не выступали как единое племя, но такое объединение было, очевидно, временным и непрочным.

Сдвинутые савирами оногуры, состоявшие, как показывает название из 10 племён или колен, заняли западную часть степей Азовско-

(75/76)

Каспийского междуморья. У Моисея Каланкатуйского и Степаноса Орбелиани сохранилась легенда, восходящая к недошедшему до нас сочинению Петроса Картога, писателя первой половины VI в. [30] Это обработанное им народное сказание о сюнийских князьях. Здесь говорится о нападении хазар, имя которых, вероятно, привнесено позднейшим автором, и о нашествии после них «гунна из гуннов по имени Х’онагур». Он вызвал царя персов Шапура (Шапуха II, 309-380 гг.) на единоборство. «И одел гунн свой доспех... свой чрезмерно высокий и широкий стан покрыл бронёй и грозную голову железным шлемом с гвоздями, и лоб свой защитил медным забралом, и в руки взял ужасающее копьё с кедровым древком, и опоясался огненно-кровавым мечом, — он нагнал страх на всё войско мидийцев, персов и ариев». Армянский князь Бабик принял дерзкий вызов и сразил Х’онагура. [31] Сам по себе этот эпизод, сходный со многими другими подобного рода единоборствами, обычными в народных сказаниях, не представляет интереса. Здесь привлекает внимание только наименование гунна Х’онагура, безусловно передающее этническое имя гуннов-оногур, вероятно, ставшее известным армянам не ранее нашествия их совместно с сарагурами на Закавказье в 466 г. Византийский историк Агафий упоминает под 554 г. крепость Оногурис в Лазике севернее Риона, названную так, как он думает, в честь победы, некогда одержанной колхами над гуннами-оногурами. [32] Страна Оногория к востоку от Азовского моря была известна ещё в VII в. анонимному автору Равеннской космографии. [33] Однако оногуры, как и сарагуры, скоро утратили самостоятельное значение и на время исчезли со страниц истории.

Что касается явившихся вместе с сарагурами и оногурами урогов, то это название ещё В.В. Радлов признал ошибочной транскрипцией названия угур, по его мнению — уйгур. Однако с еще большим основанием в угурах можно усмотреть огор, угров, в 50-х гг. VI в. выступающих в степях Поволжья и Южного Приуралья в виде совокупности племён со своими частными наименованиями. По словам византийского историка Феофилакта Симокатты, «это одно из самых сильных племён в силу своей многочисленности и благодаря военным упражнениям в полном вооружении. Они живут на востоке, там, где течёт река Тиль, которую тюрки обыкновенно называют Чёрной». [34] Тиль в данном случае может означать Волгу — Итиль. [35]

(76/77)

Золотые вещи с инкрустациями

из находки на p. Морской Чулек близ устья Дона.

VI в. Эрмитаж.

 

(77/78)

Сарагуры и оногуры так же, как и потеснившие их савиры, вышли из одной и той же, подвергшейся более или менее сильной тюркизации угорской (угрской) среды. Они представляли собой новую волну азиатских кочевников, поднятых гуннами и через сто лет после них хлынувших в степи Восточной Европы по проложенному последними пути, но со значительно меньшей силой. В этническом отношении они не отличались существенным образом от гуннов и поэтому очень быстро смешались с остатками последних в Восточной Европе и по большей части поглотили их. Не отличались они от гуннов и по образу жизни и по уровню социально-экономического развития. Это были такие же кочевники, роды и племена которых возглавлялись наследственными старейшинами и вождями. Их объединения были неустойчивы и кратковременны, так как вызывались временными причинами, вроде совместного военного предприятия или победы одного племени над другим. Они были столь же воинственны, жадны на добычу и беспощадны к врагам.

Появление новых кочевых племён в степях Восточной Европы не привело к созданию здесь новой обширной империи. Кочевники остались разрозненными на отдельные племена и местные относительно небольшие и неустойчивые объединения. Самое значительное из таких объединений в степях Предкавказья в VI в. было создано савирами. В его составе среди других племён, вероятно, находились и специально интересующие нас хазары, однако, в течение всей первой половины VI в. ничем не заявившие о своём существовании.


[1] В так называемом «Новом списке Географии, приписываемой Моисею Хоренскому (ЖМНП, 1883, март) местоположение савир указано к востоку от царства гуннов, занимавших приморскую часть Дагестана между Дербентом и Буйнакском, до реки Талта (Атель — Волга). «Царь их, — говорится далее, — называется каган, а жена кагана — хатун» (стр. 31). Это последнее указание может относиться только к хазарам, из чего следует, что по местоположению савиры спутаны с хазарами. «Новый список» составлен не раньше конца VII в., когда савиры жили в Северном Дагестане и составляли то самое царство гуннов, по отношению к которому определяется их местоположение в этом источнике. (См. стр. 183 настоящей книги).

[2] Прокопий. История войн с персами, стр. 101.

[3] Н.В. Пигулевская. Сирийские источники, стр. 149-150; Об анахронистическом приурочении этого события к Перозу, стр. 65.

[4] Marcellinus comes, стр. 99.

[5] Маlаlа, стр. 406.

[6] Летопись Феофана, стр. 126.

[7] Grimmеl. L’année du monde dans la Chronographie de Theophane. Actes du IV Congrès des Étuides Byzantines. Sofhia, 1935, стр. 406.

[8] Летопись Феофана, стр. 126.

[9] Там же, стр. 130.

[10] Там же, стр. 136.

[11] Ю. Кулаковский. История Византии, т. II, стр. 59.

[12] Прокопий. История войн с персами, стр. 74.

[13] Там же, стр. 112.

[14] Там же, стр. 114; Malala, стр. 472-473.

[15] Н.В. Пигулевская. Сирийские источники, стр. 163-164. — С этим нашествием К.В. Тревер связывает благочестивый рассказ в «Истории агван» Моисея Каланкатуйского (Очерки, стр. 226-230). В нём говорится о вторжении, видимо, через Дербент северных народов, полчищ фовельских и гуннских во главе с царём росмосоков. Расположившись близ г. Халхала, варвары разделились на три части, из которых одна направилась в Албанию, а другие в Армению и Иверию. В числе пленных, захваченных ордой, опустошившей Албанию, оказались два священника из числа трёх, присоединившихся к ученикам Месропа Маштоца, когда те вскоре после смерти изобретателя армянского письма находились в Иерусалиме. Этим указанием определяется приблизительная хронология событий, о которых говорится в рассказе Моисея Каланкатуйского (История агван, стр. 71-78). Они происходили вскоре после смерти Маштоца в 440 г., а, следовательно, не могут относиться к VI в. Предводитель гуннов под впечатлением мученической смерти не пожелавшей отдаться ему прекрасной пленницы Такучи и под влиянием упомянутых священников, принял христианство и имя Феофил. Вместе с ним в христианство перешли его сыновья и часть воинов. Когда гуннские отряды вернулись к месту сбора в области Ути, новокрещённый Феофил отказался участвовать в языческих жертвоприношениях. Царь Росмосоков приказал казнить его вместе с 30 товарищами и священниками. Два сына Феофила попытались бежать с полком агистратонским ( — святого воинства), но были настигнуты и перебиты. К.В. Тревер ошибается, полагая, что росмосоки и фовельцы представляли собою этнические наименования новых племён, обитавших к северу от Кавказа. Это традиционные библейские названия северных варваров (Иезекииль, 38, 2, 3; 39, 1 — Гог, князь Роша, Мешеха и Фувала, см. прим. К. Патканьян к «Истории агван», стр. 311-312), под которыми скрываются подлинные имена завоевателей; судя по хронологии, это могли быть те же гунны хайлындуры, о которых рассказывает Елише.

[16] Прокопий. История войн с персами, стр. 284-285.

[17] Там же, стр. 292-293.

[18] Он же, Война с готами, стр. 416.

[19] Там же, стр. 407-412.

[20] Прокопий. Война с готами, стр. 416-417.

[21] Там же, стр. 419.

[22] Прокопий. Война с готами, стр. 431-432. К этому же 552 г. относится большое нашествие хазар на Албанию (История агван, стр. 90). Они овладели всей Северной Албанией. Об отношении этих хазар к савирам см. стр. 126 настоящего труда.

[23] Там же, стр. 432.

[24] Агафий, стр. 88.

[25] Прокопий Война с готами, стр. 408.

[26] Агафий, стр. 117.

[27] Прокопий. Война с готами, стр. 402.

[28] Там же, стр. 407.

[29] Агафий, стр. 116-117; Иоанн Maлала (стр. 430) определяет число савир в 100 тысяч человек.

[30] М. Абегян. История древнеармянской литературы, т. I, Ереван, 1948, стр. 339, сл.

[31] История агван, стр. 82; М. Абегян. Ук. соч., стр. 342-344.

[32] Агафий, стр. 73.

[33] Ravеnnatis Anonimi. IV, 2, стр. 170-171.

[34] Феофилакт Симокатта, стр. 160.

[35] H.W. Haussig (Theophylakts Excurs über die Skythischen Völker. Byz., t. XXIII. Bruxelles, 1954, стр. 275-462) отожествляет р. Тиль с р. Таримом в западном Китае и соответственно с этим там же помещает огор, по его мнению — огуз. К сожалению, некоторые из фантастических заключений этого автора перенесены в советскую историческую науку: см. примечания к русскому переводу «Истории Феофилакта Симокатты».

 

См. также

Ссылки

 

Великая Болгария

На развалинах Западнотюркютского каганата возникло не одно Хазарское государство. Параллельно происходило объединение болгарских племён Приазовья и Причерноморья, которые перед тюркютским завоеванием составляли два основных союза — утигур и кутригур. Первый из них оказался под властью тюркютов, а второй связал свою судьбу с аварами, причём значительная часть его населения ушла вместе с последними в Паннонию.

В VII в. в поле зрения истории появляется племя гуннугундур, которое Никифор, Феофан, а за ним и Константин Багрянородный называют так же болгарами. [1] По всей вероятности это то же самое племя, которое раньше было известно под именем оногур и находилось к востоку от Азовского моря, между Доном и Кубанью, там, где по данным «Космографии» равеннского анонима помешалась страна Оногория и где в дальнейшем были известны временно заслонившие его утигуры.

В 619 г. некий гуннский владетель со своими архонтами и копьеносцами прибыл в Константинополь с просьбой к императору о наставлениях в христианской вере. [2] Архонты и их жёны были крещены. Гуннский владетель был пожалован саном патрикия и игемона и так же, как его свита, награждён подарками. [3]

(157/158)

Что это за гуннский государь и откуда он явился? Во всяком случае это не независимый владетель, так как в первой трети VII в. ни в Приазовье, ни в Северном Причерноморье, не было гунно-болгарских племён, не подчинявшихся тюркютам или аварам. Это, следовательно, мог быть только один из вассалов тюркютского или аварского кагана.

Как видно из текста изложенного сообщения, окружённый свитою гуннский государь прибыл в Константинополь для переговоров по церковным вопросам, т.е. прибыл из области, в которой было распространено христианство, хотя его свита и не была ещё крещёной. Никифор сообщает, что «ромейские архонты были восприемниками гуннских архонтов, а их жёны — гуннских жён», [4] но о крещении самого гуннского владетеля не говорит ни слова. Из этого можно было бы заключить, что он уже исповедывал христианскую веру, но возможно и другое предположение, а именно, что, согласившись на крещение бывшей при нём свиты, сам гуннский государь воздержался от обращения и остался при религии предков. Как бы то ни было, и государь и его свита были почтены подарками, а сам гуннский владетель, кроме того, ещё пожалован высоким саном, из чего следует, что в Византии придавали большое политическое значение укреплению связей с «гуннами», которых он представлял.

К сожалению, как уже сказано, источник не указывает, что это были за гунны и как назывался их владетель. Маркварт отожествил его с Органой, дядей Кубрата — вождя и объединителя болгар, [5] а Златарский с самим Кубратом, [6] но ни тот ни другой не обосновали свои предположения убедительным образом.

Известно, что союз с приазовскими племенами был одним из принципов политики Византии в Северном Причерноморье, так как только при этом условии империя могла не беспокоиться за свои владения в Крыму. Ещё в первой половине VI в. Византия принимала меры к насаждению христианства среди этих племён, как лучшему средству для распространения среди них своего политического влияния. В VIII в., в составе Готской епархии существовало Оногурское епископство, [7] которое могло быть основано значительно раньше, ещё в связи с деятельностью просветителей гуннов Кардоста и Макара. Таким образом, правитель гуннугундур — болгар мог быть заинтересован в церковных делах своих подданных и в ведении переговоров по этому поводу с Византией. Он, по-видимому, и был тем гуннским государем, о прибытии которого в Константинополь в 619 г. сообщает Никифор. Вместе с тем совершенно несомненно, что приазовские болгары в это время находились

(158/159)

под властью тюркютов и, следовательно, во главе их стоял не независимый государь, а удельный тюркютский хан, однако достаточно самостоятельный, чтобы вести переговоры с Византией, что, впрочем, нисколько не противоречит известным и ранее порядкам Тюркютского

(159/160)

каганата, оставлявшего большие права у удельных тюркютских ханов, обычно, членов правящей династии Ашина.

Междоусобная война в Западнотюркютском каганате в 630-631 гг. сильно пошатнула мощь этой державы и дала возможность некоторым племенам освободиться из-под власти тюркютов. Период между 630 и 657 г. — годом окончательного крушения Западнотюркютского государства [8] — был временем формирования самостоятельного Хазарского царства. В это же время освобождаются из-под власти тюркютов приазовские гунны — болгары. К 635 г. вождь гунногундур Кубрат изгнал из Северного Причерноморья авар и объединил под своей властью приазовских и причерноморских болгар, создав так называемую Великую Болгарию. После этого он направил посольство в Византию и заключил с ней договор, что было очень важно для молодого, окружённого врагами государства. Византия могла только радоваться появлению нового союзника, особенно ценного в тылу авар — непосредственных соседей и опасных врагов империи. Ираклий послал Кубрату дары и почтил его саном патрикия. [9]

Существует мнение, что авары, поселившиеся в Паннонии, никогда не простирали свою власть на Северное Причерноморье, а следовательно не могли быть изгнаны оттуда Кубратом. [10] Если это так, то указание на авар у Никифора следует считать ошибочным и надо полагать, что Кубрат освободил болгар не от авар, а от тюркютов. Действительно, у нас нет никаких прямых данных об аварах в Северном Причерноморье после 568 г., когда они утвердились в Паннонии, но вместе с тем неизвестно, чтобы тюркюты когда-нибудь распространяли свою власть западнее Дона, на Поднепровье. Здесь продолжали обитать кутригуры, которые ещё при появлении авар связали себя с пришельцами и частично переселились вместе с ними за Карпаты. Можно думать, что кутригуры, оставшиеся в Причерноморье, сохраняли связь с аварами, признавали власть аварского кагана, снабжали его своими подкреплениями, которыми он столь свободно пользовался в войнах с Византией. Только опираясь на авар северочерноморские кутригуры могли остаться не покорёнными тюркютами, которые при всей своей ненависти к аварам не рисковали втягиваться в борьбу с ними, будучи заняты войной с Ираном и другими более важными для них делами. Война между аварами и кутригурами, вспыхнувшая после смерти аварского кагана Баяна в 630 г., когда кутригуры выдвинули своего кандидата на каганский престол, закончилась разгромом последних. Несомненно, она оттолкнула кутригур от авар не только в Паннонии, но и в Причерноморьи и подготовила присоединение причерноморских кутригур к приазовским гуннугундурам Кубрата. Если все это так, то освобождение гуннугундур из под власти тюркютов надо относить ко времени, предшествовавшему объединению болгар.

(160/161)

В «Именнике» болгарских ханов перечень последних начинается с гуннских вождей V в. Авитохола (Аттилы) и Ирника. После них идёт длительный хронологический разрыв, искусственно заполненный невероятно длинными годами их правления. «Именник» не называет ни одного болгарского хана более чем двухсотлетнего периода раздробленности болгар и подчинения их другим народам, хотя история знает ряд таких имён. Перечень ханов продолжается только с освобождения болгар и первым среди них назван Гостун из рода Ерми, [11] правивший всего два года и притом в качестве «наместника». Златарский и Маркварт именно его отожествляют с Органой, будто бы являвшимся регентом при своём малолетнем племяннике Кубрате. [12]

Основанием для этого заключения служит сообщение Иоанна Никиусского, писавшего свою хронику в VII в. Рассказывая о смуте в Византии после смерти Ираклия, он говорит: «Кубрат князь гуннов и племянник Органы в юности был крещён и воспитан в Константинополе в недрах христианства и вырос в царском дворце. Он был соединён тесной дружбой с Ираклием и после его смерти, как осыпанный его милостями, оказывал признательную преданность его детям и супруге Мартине. В силу святого и животворящего крещения, им полученного, он побеждал всех варваров и язычников. Говорили, что он поддерживал права детей Ираклия и был против Константина. Вследствие этих слухов византийское войско и народ подняли восстание». [13]

Из этого текста следует, что крещёный и воспитанный в Византии Кубрат был тесно связан с византийским двором и в качестве болгарского государя осуществлял византинофильскую политику. Недаром же Никифор отмечает, что Ираклий и Кубрат до конца дней своих соблюдали мир между собой. [14] Вместе с тем, в свете данных Иоанна Никиусского невозможно согласиться с отожествлением дяди Кубрата Органы с Гостуном болгарского «Именника», так как последний согласно «Именнику» был наместником всего два года, а Кубрат «вырос» при царском дворе, т.е. провёл там не два, а много больше лет. Ввиду этого можно выдвинуть предположение, что Гостун был наместником не Кубрата, а другого болгарского хана, которым и мог быть Органа, личность, по-видимому, хорошо известная в Византии, поскольку не он определяется по Кубрату, а Кубрат по нему («племянник Органы»). Может показаться, что такое предположение находится в явном противоречии с данными «Именника», в котором Органа вовсе не упоминается. Но надо иметь в виду, что «Именник» перечисляет только независимых болгарских ханов после освобождения их из под власти Тюркютского каганата, Органа же мог быть удельным тюркютским ханом.

(161/162)

Изучая историю Тюркютского каганата, Л.Н. Гумилёв пришел к заключению, что Органа это Моходу-хэу — удельный хан самой западной области этого государства, как об этом сообщает китайская летопись; [*] такой областью была Приазовская Болгария, страна утигур и оногур — гуннугундур. В 630 и 631 гг. Моходу боролся за власть в Тюркютском каганате, убил кагана Туншеху, захватил каганский престол, но и сам погиб в междоусобной войне. [15] Гостун таким образом мог быть его наместником у болгар в те два года, в которые он сражался в Тюркютском каганате. Гибель хана и победа противоположной партии должны были поставить перед болгарами альтернативу: или ждать неминуемую жестокую расправу за поддержку мятежника или отложиться от ослабленного распрями каганата и защищать себя, если понадобится, с оружием в руках. Болгары пошли вторым путём и создали независимое государство во главе с Кубратом, племянником Органы-Моходу и другом византийского императора. Надо полагать, не без участия последнего Кубрат основал династию болгарских ханов Дуло, названную так, вероятно, потому, что его отец не принадлежал к роду тюркютских каганов Ашина, а происходил из того тюркского подразделения Дулу, которое поддерживало Моходу. [16] Мать Кубрата в таком случае можно считать сестрою Моходу. [**]

(162/163)

Согласившись с предыдущим толкованием, начало правления Кубрата надо относить к 632 г., т.е. ко времени, непосредственно предшествовавшему присоединению кутригур. В таком случае смерть Кубрата, правившего согласно «Именнику» 60 лет, относилась бы к 90-м гг. VII в., что явно невероятно, так как в эти годы уже существовало Болгарское царство на Дунае, возникшее после распадения созданной Кубратом Великой Болгарии и после его смерти. Следовательно цифру 60 лет надо считать за продолжительность не правления, а жизни Кубрата. К сожалению, никаких других дат, относящихся к Кубрату, у нас нет. Известно только, что он умер в царствование императора Константина II (641-668 гг.), [17] едва ли надолго пережив своего покровителя Ираклия.

Златарский, исходя из данных «Именника», датирует правление Кубрата временем с 584 по 642 г. К 582-584 гг., он относит освобождение болгар из-под власти тюркютов. [18] Действительно в эти годы ввиду междоусобной войны в каганате сложились благоприятные условия для восстания подчинённых тюркютами племён, чем и воспользовались угры, тарниах и котзагир. Однако известно, что к 598 г. тюркюты полностью восстановили положение и нет никаких поводов полагать, что приазовские болгары составили исключение и остались вне власти тюркютского кагана. Правда, тюркюты должны были согласиться с возвращением Боспора Византией, так как были заинтересованы в союзе с империей, но в наших источниках нет даже намёков на то, что вместе с Боспором Византия обеспечила неприкосновенность и соседних с ним болгар. Вместе с тем не приходится сомневаться, что Византия заботилась об расширении и укреплении своего влияния среди последних, чем и может объясняться воспитание Кубрата при императорском дворе и хороший приём, оказанный гуннскому владетелю в 619 г.

(163/164)

Возвращаясь к вопросу о гуннском государе, посетившем Константинополь в 619 г., мы можем теперь утверждать, что он не был Кубратом, так как этого хана, получившего в Византии титул патрикия, не было надобности вторично награждать тем же почётным званием в 635 г. Тем более вероятным поэтому представляется отожествление неизвестного гуннского хана с Органой-Моходу. Тот факт, что гуннский владетель, ведя переговоры по церковным вопросам и не препятствуя крещению своих подданных, сам от принятия христианства воздержался, может служить хорошим подтверждением вышеизложенного предположения, что это был тюркют, находившийся в зависимости от тюркютского кагана. Принятие им самим христианства означало бы измену каганату и переход под гегемонию Византии. Органа-Моходу напротив сам мечтал стать тюркютским каганом.

Весьма сомнительно также, что Кубрат был оставлен в Константинополе Органой-Моходу при посещении им этого города в 619 г. Если изложенные соображения о времени жизни Кубрата верны, то в этом году он был не только не ребёнком, но даже и не юношей: ему было уже около 35 лет. Значит Кубрат попал в Константинополь много раньше, но когда именно и при каких обстоятельствах остаётся неизвестным. После гибели Моходу-Органы он занял место своего дяди, вернее наместника последнего Гостуна, во главе приазовских гуннугундур-оногур в качестве независимого государя.

О Древней или Великой Болгарии Кубрата имеются сведения в сочинениях Феофана и Никифора, без сомнения заимствовавших их из одного и того же более раннего источника. В Хронике Феофана эти сведения отличаются большей полнотой и начинаются с географического описания, в котором царит совершенно невероятная путаница. Здесь говорится: «По ту сторону, на северных берегах Евксинского Понта, за озером, называемым Меотийским, со стороны океана через землю Сарматскую течёт величайшая река Атель (Волга); к сей реке приближается река Танаис (Дон), идущая от ворот Иверийских в Кавказских горах (Дарьял); от сближения Танаиса и Ателя, которые выше Меотийского озера расходятся в разные стороны, выходит река Куфис (Кубань), и впадает в Понтийское море близ Мёртвых врат, против мыса Бараньего лба. Из означенного озера море, подобно реке, соединяется с Евксинским Понтом при Боспоре Киммерийском, где ловят мурзулию и другую рыбу. На восточных берегах Меотийского озера за Фанагорией, кроме евреев, живут многие народы. За тем озером, выше Куфиса, в котором ловят болгарскую рыбу коист, находится древняя Великая Болгария и живут соплеменные болгарам котраги». [19]

Несмотря на путаницу, это описание позволяет составить определённое представление о Великой Болгарии и её местоположении. Нетрудно понять, что она находилась на восточной стороне Азовского моря, выше

(164/165)

Куфиса-Кубани. Правда, Кубань здесь спутана с Доном, который, согласно Феофану, берёт своё начало на Кавказе, тогда как в действительности на Кавказе находятся истоки Кубани. Путаница с Кубанью этим не ограничивается. По словам Феофана, Куфис впадает в Чёрное

(165/166)

море близ Мёртвых врат. Это известные Некропилы, нынешний Каркинитский залив, омывающий Крымский полуостров с северо-западной стороны. Значит Куфис Феофана следует отожествлять не с Кубанью, а с рекой, впадающей в Чёрное море западнее Крыма, т.е. с Днепром или, что вероятнее, с Бугом, который в древности так же, как и Кубань, назывался Гипанис [20] и поэтому иногда смешивался с Кубанью. Если Куфис Феофана не Кубань, а Буг, то Великую Болгарию следует помещать не к востоку от Азовского моря, близ Кубани, а к западу от него. «Под Великой Болгарией, — заключает Ф. Вестберг, — следует разуметь земли от Азовского моря до Днепра приблизительно», [21] а равным образом, добавим, от Дона до Кубани. Она охватывала не только приазовских болгар, но и северо-черноморских кутригур.

Правление Кубрата было временем объединения большей части болгарских племён, за исключением тех болгар, которые входили в состав хазар. Немудрено, что с его именем легенда связывает и само происхождение болгар, объясняя деление их на несколько находящихся в разных местах групп, распрями и расселением пяти сыновей этого общеболгарского вождя. [22]

Вполне вероятно, что часть вождей, названных в болгарской легенде, изложенной у Феофана, действительно была сыновьями Кубрата, поставленными им во главе наиболее значительных из подвластных ему подразделений болгар. В легенде названо совершенно историческое имя Аспаруха, который значится в ней третьим по старшинству сыном Кубрата, указан старший сын последнего Батбай и второй Котраг. Имена двух остальных не названы, да и самоё существование их совершенно невероятно. Одному из них приписывается переселение с подвластным ему племенем в Паннонию и подчинение аварскому кагану, а другому поход в Италию — в Пентаполис возле Равенны и подчинение «царям христианским».

Присоединение двух последних болгарских групп к числу племён, возглавляемых сыновьями Кубрата и вышедших из Великой Болгарии после смерти их отца, без сомнения является домыслом византийского книжника, подсказанным самим названием «болгары», которое, по разъяснению Мункачи, значит «пять угров». [23] Зная о наличии значительного числа болгар в Паннонии, а также о поселении болгар в Италии, Феофан, или его источник, не подозревал, что это одни и те же болгары, и включил их в легенду о происхождении болгар в качестве особых групп, образовавшихся только после смерти Кубрата. Выше уже указывалось, что в составе паннонской Аварии находилось значительное

(166/167)

количество болгар-кутригур, присоединившихся к аварам задолго до Кубрата, а также, что часть их после междоусобной войны с аварами из-за ханской власти в 630 г. должна была выселиться из Паннонии и, в конце концов, около 667 г. нашла приют у лангобардов в Италии. [24] Что касается третьего сына Кубрата Котрага, то ясно, что это не собственное имя, а название или этноним хорошо известного племени котрагов или кутригур, поселение которого к западу от Азовского моря и Дона также задолго предшествует эпохе Кубрата. Если это племя и управлялось сыном Кубрата, то имя его остается неизвестным. Таким образом, вместо пяти остаются всего два вероятных сына Кубрата — Батбай и Аспарух. Первый из них, по рассказу Феофана, остался на старом месте, подчинился хазарам и ещё в конце VII в. платил им дань, [25] а второй выселился со своей родины и перешёл Дунай. Местоположение владений этих двух сыновей Кубрата указывается у Феофана на территории, которая была ядром Болгарского государства и где, следовательно, было племя гуннугундур или оногур, т.е. в восточном Приазовье. Болгары Аспаруха на Дунае ещё в VIII в. назывались болгарами-оногурами, а это значит, что они действительно вышли из Оногории с восточной стороны Азовского моря. [26]

Большое значение имеют сведения о болгарах, содержащиеся в так называемом, «Новом списке армянской географии», относящейся ко времени не раньше конца VII в. Эти сведения пополняют и разъясняют некоторые данные византийских источников. В этой географии в описании Азиатской Сарматии говорится: «В Сарматии лежат горы Кераунские и Гиппийские, которые выпускают из себя пять рек, впадающих в Меотийское море. Из Кавказа текут две реки: Валданис, текущая с горы Кракс, которая начинается у Кавказа и тянется на северо-запад между Меотидой и Понтом. Другая река Псевхрос — рукав Кубани — отделяет Боспор от тех мест, где находится город Никопс. К северу от них живут народы тюрков и болгар, которые именуются по названиям, рек: Купи-Булгар, Дучи-Булкар Огхондор-Блкар-пришельцы, Чдар-Болкар. Эти названия чужды Птолемею». [27] Уже К. Патканов в названиях рек, чуждых Птолемею, усмотрел туземные их наименования и

(167/168)

в Купи узнал Куфис — Кубань, которая у Птолемея называлась Вардан (Валданис). [28] Вместо Дучи Маркварт предлагает читать Кучи, [29] а Вестберг, идя дальше, связывает это название с рекою Кочо, указанной в той же «Армянской географии» в Европейской Сарматии в качестве впадающей в Чёрное море (Понт). Он полагает, что Кочо-Кучу соответствует Днепру, а следовательно, что Дучи-Булкар означают кутригур. [30] Название Кочо в «Армянской географии» принадлежало не отдельной реке, а, по-видимому, лиману, в который впадало несколько рек. Это не что иное, как Днепровский лиман, в который впадает не только Днепр с Ингульцом, но и Буг с Ингулом. Название его могло распространяться как на Днепр, так и на Буг, который, как мы видели, назывался Кузу (Куву — Константина Багрянородного).

Что касается Огхондор-Блкар-пришельцев, то их название соответствует уже известному нам имени гуннугундур, которое Ф. Вестберг предлагал читать гунны-угунтуры. [31] К. Патканов полагает, что эпитет «пришельцы» присоединён к их названию потому, что они переселились в Армению. [32] Действительно, в одном месте «Истории Армении» Моисея Хоренского говорится, что вследствие больших смут в стране Булгар, находящейся в поясе великой горы Кавказа, многие из болгар, отделившись от своих соплеменников, пришли в Армению и поселились в плодородной области, которая по имени новых поселенцев вгндур-булгар была названа Вананд. Местом поселения колонии болгар в Армении назван Басен Безлесный, у греков Фасиан, нынешний Пасин, находящийся в пределах современной Турции в верховьях р. Аракса. [33] Время переселения болгар в Армению относится, согласно «Истории Армении», к царствованию Аршака I, т.е. к концу II в. до н.э., [34] что не может не вызвать весьма основательных сомнений. Это один из примеров тех анахронизмов, которые встречаются в «Истории Армении». Однако «вгндур» близко стоит к «огхондор» (вогхондор), а вместе с тем и к наименованию гуннугундуры; равным образом и Ванад может быть связан с теми же названиями. По-видимому, самый факт переселения какой-то части гуннугундур в Армению не должен вызывать сомнений, но зато время, к которому он отнесён, совершенно невероятно.

Сомнительно также, что Огхондор-Блкар названы «пришельцами» потому, что часть их когда-то выселилась в Армению. Странно было бы на том основании, что часть племени переселилась, назвать оставшихся пришельцами. О том же, что «Армянская география» под именем огхондор имеет в виду болгарское племя, находящееся не в Армении, едва ли

(168/169)

надо распространяться. Очевидно, что огхондор или гуннугундуры названы пришельцами по другому поводу, и он совершенно отчётливо указан в самой «Географии». Сразу же за приведённым перечислением болгарских племён в ней говорится «Из Гиппийских гор бежал сын Худбарда» (Кубрата), а в другом месте, в описании Фракии, имеется следующее пояснение: «Во Фракии две горы и реки, из которых одна Дануб (Дунай), делясь на 6 рукавов, образует озеро и остров, называемый Пюки (Певка). На этом острове живёт Аспар-хрук (Аспарух), сын Хубраата, бежавший от хазар из гор Булгарских и прогнавший авар на запад. Он поселился на этом месте». [35] В приведённых текстах речь идёт о том, о чём сообщает и Феофан, а именно о переселении сына Кубрата Аспаруха с возглавляемым им племенем на Дунай. Это-то переселение и дало повод автору «Географии» назвать болгарское племя огхондор пришельцами, так как оно действительно было таковым на Дунае в то время, к которому относятся эти сведения. Принимая во внимание вышеприведённые сближения наименований, а также положительное указание Константина Багрянородного, что болгары Аспаруха назывались оногурами, следует ещё раз подтвердить, в порядке возражения А. Бурмову и некоторым другим учёным, что огхондор, гуннугундуры и оногуры — названия одного и того же болгарского племени. [36]

Относительно Чдар-Болкар ничего положительного сказать нельзя: название их так извращено, что не может быть с достаточной убедительностью сближено ни с одним другим известным именем болгарских племён. Ближе всего оно стоит к наименованию хазарского города Семендера в Северном Дагестане, который носил имя обитавшего там болгаро-хазарского племени.

[1] Никифор, стр. 363; Летопись Феофана, стр. 357; Константин Багряноpодный, стр. 45.
[2] В переиоде Е.Э. Липшиц: «домогаясь у императора, чтобы принять христианство» (ВВ, III, стр. 354).
[3] Никифор, стр. 354.
[4] Никифор, стр. 354.
[5] Marquart. Die altbulgarisch Ausdrücke, стр. 21. У Никифора […]νεφνός в переводе E.Э. Липшиц «родственник», а Ф.И. Успенского (Истори Византийской империи, II, стр. 661) — «двоюродный брат». Племянником Органы Кубрат назван у Иоанна Никиусского (перевод Zotenberg’a, стр. 400).
[6] Златарски. История, стр. 85-86, 93-95.
[7] Стр. 258, наст. соч.
[8] В 657 г. китайские войска разгромили западных тюркютов и подчинили всю их территорию.
[9] Никифор, стр. 359.
[10] Л. Погодин. Из истории славянских передвижений. СПб., 1901, стр. 59-60.
[11] Ф. Альтхейм (Geschichte der Hunnen, стр. 26, сл.) сопоставляет род «Ерми» с названием «ерми (керми)-хион», означавшим область, из которой вышли псевдоавары и вместе с тем в первой своей части название рода, известного у дунайских болгар.
[12] Златарски. Нови известия на най-древния периодъ на българската история. Сб. Мин. Нар. Просв. XI, 1894, стр. 145-154; Marquart. Die altbulgarische Ausdrücke, стр. 7.
[13] Chronique de Jannevèque de Nikiou. Trad. par Zotenberg. Paris, 1883, стр. 400.
[14] Hикифор, стр. 359.
[*] Моходу-хеу — удельный князь области столь западной, что китайские анналы упоминают его лишь один раз, в 624 г., когда от него пришло в Китай посольство. (Chavannes, Notes additionnelles sur les Tou-kiue Occidentaux, Toung Pao, ser. II, v. V, 1904, стр. 3). Так как все князья рода Ашина теперь известны, то можно с уверенностью сказать, что Моходу был ханом приазовских болгар, о которых китайцы не имели никакого представления. Моходу-хеу значит «чёрный богатырь». Это прозвище, а его имя могло быть Органа, т.е. Ураган. Органа-Моходу поднял восстание дулу и подвластных ему болгар. Разгромив ничего не подозревавших нушибийцев и хазар, он бросился в Джунгарию на великого хана, убил его, но в дальнейшей борьбе и сам погиб в 631 г. Его племянник по женской линии Кубрат основывает на Кубани новое суверенное государство и начинает династию Дуло (Дулу). Совпадение имён племенного союза и династии в этих условиях не может быть случайным. Если признать отожествление гуннского князя, римского патрикия, вождя унногундур Органы и вождя мятежных дулу Моходу, то становится ясно, кого испугался в 630 г. Мохо-шад, наместник Тун-шеху хана, и от кого бежал Були-шад. Племянник Моходу-хэу, вождь нушибийцев на Кавказском театре войны, Кубрат, закрепился с остатками непримиримых врагов нушиби в Приазовье около 631 г., а распри, возникшие между нушибийцами, позволили ему окончательно изолироваться от каганата. Китайские источники более не сообщают о походах тюркютов на запад, что является подтверждением высказанного предположения. — Л.Г.
[15] По-видимому, ещё в 626 г. между Моходу и ханами, опиравшимися на конфедерацию нушиби, существовали остро враждебные отношения, так как своё ответное посольство к Ираклию ябгу-каган Мохо-шад должен был отправить опасным путём через персидские владения в Закавказье, а не морем из византийского Боспора или других портов Крыма, подступы к которым находились в руках болгар (см. выше стр. 145).
[**] Родство по женской линии как право на наследование характерно для тюркютов, подобно французам, признававшим nobles de ventre, но не имевшем салического закона. — Л.Г.
[16] В «Именнике» Авитохол (Аттила) и Ирник тоже отнесены к роду Дуло, что указывает на тенденцию связывать болгарских ханов VII в. с прославленными гуннскими вождями в V в. Род последних по другим источникам неизвестен.
[17] Hикифор, стр. 363.
[18] Златарски. История, стр. 84, 90.
[19] Летопись Феофана, стр. 262; У Никифора в соответствующем месте сказано: «Около Меотийского озера по реке Кофине была расположена издревле известная Великая Болгария и жили так называемые котраги одноплеменные с ними» (стр. 363).
[20] География Страбона. Перевод М. Мищенко. М., 1879, стр. 505. Реку Куфис в сев.-зап. Причерноморье знает Константин Багрянородный (стр. 20), но сведения о ней он заимствовал у Феофана. Это тем более вероятно, что он называет её наряду с другими известными здесь реками, в том числе и с Бугом, не отожествляя её, однако, ни с одной из них. Зато в другом месте его сочинения появляется река Куву, вероятно, Кузу, которая несомненно соответствует Бугу (стр. 18).
[21] Ф. Вестберг. Записка готского топарха. ВВ, XV, 2-3, стр. 119, 248.
[22] Летопись Феофана, стр. 262-263; Hикифор, стр. 363.
[23] Muncacsi. Ethnographia, VI, Budapest, 1945, стр. 280-281.
[24] Данные Фредегара (гл. 72) и Павла Диакона (Кн. V, гл. 29).
[25] Летопись Феофана, стр. 263; Hикифор, стр. 363. В.Н. Златарский (История, стр. 112) отожествил Батбая с Безмером, который по «Именнику» правил после Кубрата 3 года «по ту сторону Дуная», т.е. ещё в Северном Причерноморье. Однако для такого отожествления нет никаких оснований. Вероятнее было бы признать в Безмере вождя кутригур, после 630 г. отложившихся от авар, но затем попавших в зависимость от Кубрата, помощь которого оказалась необходимой для защиты от авар, пытавшихся вновь привести их к покорности. Но в таком лучае это не сын Кубрата и непонятна его принадлежность к роду Дуло.
[26] Moravcsik. Zum Geschichte der Onoguren, X, стр. 71.
[27] К. Патканов. Из нового списка географии, стр. 28. Вероятным автором «Армянской географии» считается Анания Ширакаци, живший в VII в. — К. Патканов. Армянская география, VII в., СПб., 1877, стр. XVII, сл.; Marquart. Eranšahr, стр. 4; Я.А. Манандян. Когда и кем была составлена «Армянская география», приписываемая Моисею Хоренскому, ВВ, 1 (XXVI), 1947, стр. 127, сл. доказывает, что её автором был Моисей Хоренский.
[28] Патканов. Из нового списка географии, стр. 29; Вс. Миллер. Осетинские этюды, III, М., 1887, стр. 63.
[29] Marquart. Die Chronologie, стр. 88; Он же. Die Altbulgarische Ausdrücke, стр. 15-16.
[30] Весберг. К анализу, ЖМНП, XIV, стр. 45, сл.
[31] Там же, стр. 45.
[32] Патканов. Из нового списка географии, стр. 29.
[33] Шопен. Новые заметки на древние истории Кавказа и его обитателей. СПб., 1866, стр. 161, прим. 143.
[34] История Армении Моисея Хоренского, стр. 81, 87.
[35] Паткалов. Из нового списка географии, стр. 28, 26.
[36] Отожествление оногур с венграми, безупречное в лингвистическом отношении, опровергается историческими фактами. К тому же близость этих названий удовлетворительно объясняется бесспорным участием угров в формировании болгарских племён.

 

Царство гуннов в Северном Дагестане

В третьей четверти VII в. владетелем Албании, граничившей на западе с Иверией, на севере с Дербентом, а на юге простиравшейся до Аракса, был князь Джуаншер (636-669 гг.). Он участвовал в борьбе Ирана с арабами, но, убедившись в безнадёжности дела Сасанидов, вернулся на родину и, уничтожив находившийся в г. Партаве персидский гарнизон, на короткое время сделал свою страну независимой. Однако к середине VII в. здесь появляются арабы; албанские князья, как и армянские нахарары, вынуждены были признать власть завоевателей, но ненадолго. В 656 г. халиф Осман был убит, в халифате начались междоусобия и борьба за власть, которые в корне подорвали положение арабов в Закавказье. Закавказские феодалы вновь перешли на сторону Византии. Вместе с ними и албанский князь Джуаншер признал своим сюзереном византийского императора Константина II, за что и был сделан владетелем всей Албании. [1]

По-видимому, с неустойчивым положением в Закавказье следует связывать появление здесь хазар. Около 662 г. они вторглись через Дербент в Албанию, но были отражены Джуаншером. [2] По всей вероятности этот набег не преследовал никакой другой цели, кроме «грабежа и добычи». В 664 г. нападение повторилось, но уже в более обширных размерах. По словам «Истории албан», «выступил царь гуннов с тьмою всадников». Прорвавшись через Куру до берегов Аракса, «гунны» захватили множество пленных и большое количество скота, пришедшего

(181/182)

Поединок богатырей.

Серебряное блюдо из Пермской области. Эрмитаж.

в Муганьскую степь на зимние пастбища. «Царь гуннский» не довольствовался захваченной добычей, а добивался соглашения с албанским князем и предложил ему свидание для переговоров. Встреча состоялась, и переговоры закончились миром и браком албанского князя с дочерью «царя гуннов». Новый родственник вернул Джуаншеру 120000 голов скота, 7000 коней и не менее 1200 пленных из числа захваченных в Албании. [3] Это был уже не простой набег, а война с целью

(182/183)

Поединок богатырей.

Деталь борта серебряного блюда из Тобольской обл. Эрмитаж.

поставить Албанию в какую-то форму связи, скорее всего зависимости от «гуннов».

Армянские и арабские источники не отожествляют «гуннов» с хазарами. Страну гуннов армянские писатели указывают к северу от Дербента: «К северу (от Дербента), — говорится в «Армянской географии», — находится царство гуннов. На западе у Кавказа город гуннов Вараджан (Варачан), а затем города гуннов Чунгарс [4] и Мендр (Семендер)». [5] Эту же страну арабский писатель первой половины X в. Масуди называет царством Джидан, т.е. тоже гуннов. По его словам, это самое могущественное из всех царств, находящихся в этих краях, т.е. на восточном Кавказе. Жители Бал-ал-абваба (Дербента) терпят, как он выражается, неприятности от его соседства. Столицею этого царства он называет город Семендер, который ещё в его время (писал в 944 г.) был населен хазарами, а в прежнее время был столицею самих хазар. [6] Поскольку, столицею царства гуннов армянских источников в VII в. выступает город Варачан, надо полагать, что сведения Масуди относятся к более позднему времени, когда центр этого царства переместился в Семендер, возможно, после того, как хазары перенесли свою столицу из этого города в низовья Волги.

Согласно другому арабскому писателю — Ибн Хордадбеху (IX в.), царство, находившееся к северу от Дербента, называлось С-у-р, Савир или Сувар. [7] Судя по этому наименованию, оно охватывало одно из подразделений болгар, ранее известное под именем савир. Византийские и армянские источники обычно называют савир гуннами. Естественно поэтому предположить, что «царство гуннов», о котором говорят армянские и арабские писатели, тождественно с царством савир Ибн Хордадбеха. Однако возможно и другое предположение, основанное на названии

(183/184)

столицы «царства гуннов» — Варачана. Это имя в различных вариантах упоминается не только в армянских, но и в византийских, в арабских и в еврейских источниках и, очевидно, связывается с названием страны Барсилия и подразделения болгар — берсилиев, барсилов или берсула, [8] издавна находившегося в тесной связи с хазарами, выражавшейся, между прочим, в том, что жена хазарского кагана, хатун, бралась из этого племени. [9] Вместе савиры и барсилы составляли то, что арабские писатели называли страной Беленджер. Следует добавить, что ещё Казам-Бек читал это название в тексте Табари как «Булкер» или «Балк». Он полагал, что название «Беленджер» появилось вследствие небрежности переписчиков и из-за непонимания, в которое впали географы IX в. Беленджера, по его мнению, поддержанному Гаркави, никогда не существовало. [10] Если это так, если Беленджер всего только неправильное написание имени Болгар, то, следовательство, царство гуннов иначе именовалось царством болгар, название которых, как известно, очень часто сочеталось с наименованием гунны — гунны-болгары. С другой стороны, несомненно, что савиры (сувары) и барсилы (берсула) относились к болгарским племенам.

Хотя хазары состояли в ближайшем родстве с болгарами, они всё же отличались от дагестанских савир и барсил, представляя особое племя В рассматриваемый период времени хазары держали дагестанских гуннов, как и многие другие подразделения болгар, в политической зависимости от себя. «История албан» обрисовывает великого князя гуннов Алп-Илитвера (алп-ельтебера) вассалом хазарского кагана, иначе называемого в этом источнике «царём севера» или «царем туркестанским». [11] Нельзя, впрочем, не отметить, что различие в наименовании того и другого — царя гуннов и кагана хазар — проведено здесь весьма не отчётливо. Царь гуннов одновременно называется царём туркестанским и даже каганом, а каган хазар именуется царём гуннов. [12] Тем не менее, наличие в северном Дагестане в VII в. особого, хотя и зависимого от хазар, княжества совершенно несомненно. Однако степень зависимости гуннского князя от хазар в это время, по-видимому, была не велика: он выходил на войну вместе с хазарами, вероятно, имел и ещё какие-то обязательства, но, вместе с тем, по своей инициативе совершал походы, заключал договоры и вступал в союзы с соседними владетелями, что, например, имело место в отношениях Алп-Илитвера с князьями Албании. Как мы увидим ниже, гуннский князь мог изменить по своей воле даже религию.

В конце 60-х г. VII в. халиф Муавия I (661-680 гг.) начал жестокую расправу с феодалами Закавказья за их измену халифату и переход

(184/185)

Сасанидский всадник.

Серебряное блюдо. Эрмитаж.

на сторону Византии. Албанский князь Джуаншер, по словам Моисея Каланкатуйского, дважды путешествовал в Дамаск к халифу, «опасаясь, что полчища его, взяв страну его, попрут её ногами. Хотя он мог призвать на помощь бесчисленные войска туркестанцев (хазар), но счёл нужным подчиниться игу служения царя юга (арабов)». [13] По-видимому, Джуаншер не надеялся устоять против арабов даже с помощью хазар.

Характер отношений между Алп-Илитвером и албанскими князьями, с одной стороны, и между гуннами и хазарами, с другой, до некоторой

(185/186)

степени вскрывается при учёте тех событий, которые последовали за смертью Джуаншера. В 669 г. Джуаншер был убит заговорщиками. Во главе Албании стал его племянник Вараз-Трдат (669-699). Немедленно вслед за тем «полководец и великий князь гуннов Алп-Илитвер с многочисленным войском вторгся в Албанию, как бы отмщая за смерть Джуаншера». [14] Вараз-Трдат отправил к нему послом католикоса Елиазара с уверениями, что он не причастен к умерщвлению своего дяди и с предложением покорности и союза. Елиазару удалось склонить «кагана» к миру и дружбе с князем Албании, по всей вероятности, ценою подтверждения тех обязательств по отношению к гуннам, которые взял на себя ещё Джуаншер. [15]

При халифах Язиде I, Муавии II и Мерване I, правление которых занимает время с 680 по 685 г., халифат вновь раздирали междоусобия. Воспользовавшись этим, Армения, Картли и Албания отпали от арабов и перестали платить подати и дань халифату. [16] Другой заботой албан оставались «ежегодные» набеги гуннов. С целью установления с ними дружеских отношений и, если необходимо, закрепления их брачной связью между правителями обеих стран, Вараз-Трдат отправил к гуннскому князю Алп-Илитверу посольство во главе с епископом Исраелем.

После трудного пути в феврале 682 г. (62 год хиджры) [17] посольство достигло столицы гуннов, «великолепного» города Варачана. С.Т. Еремян локализует его на месте современного города Буйнакска, [18] что представляется весьма вероятным. В городе до сих пор кое-где сохранились мощные культурные отложения средневекового периода, которые могут относиться к древнему Варачану. По сообщению «Истории албан», главе посольства епископу Исраелю удалось не только склонить князя гуннов к миру с Албанией, но и к принятию христианства. Под влиянием его проповеди Алп-Илитвер решил последовать примеру других стран, признавших эту религию, а в первую очередь примеру «великого царства Римского» (Византии). [19] Это сообщение не вызывает сомнений, так как близкое соседство с издавна (с IV в.) христианской Албанией несомненно вело к распространению христианства среди гуннов, о чём прямо говорится в приведенном в «Истории албан» письме

(186/187)

Алп-Илитвера к армянскому католикосу Сахаку. [20] Христианство к северу от Дербента появилось ещё в VI в. Понятно и стремление варварского князя закрепить свои связи с соседними государствами и своё место среди них, как равного.

О истории Хазарии VII в. очень мало данных. Тем большее значение поэтому имеют довольно подробные сведения о гуннах, этнически родственных не только с хазарами, но и с другими болгарскими племенами, входившими в состав Хазарии.

В рассказе о миссии албанского епископа Исраеля наиболее подробно говорится о религии гуннов. Особым почитанием у них пользовался бог Тенгрихан, которого они представляли в образе героя-исполина; персы его называли Аспандеат. [21] По имени этот бог соответствует владыке неба Тенгри, известному ещё у хуннов и тюркютов, и явно занесён на Кавказ теми или другими пришельцами из Азии. Гунны чтили бога громовика Куара и в случаях поражения молнией человека или вещи умилостивляли его жертвами. Равным образом обожествляли они солнце, луну, огонь, воду и т.п., чтили богов путей. [22] Распространено было поклонение деревьям. Особенно почитался один высокий дуб, находившийся вблизи Варачана. Князь и дворяне, по словам «Истории албан», считали его «спасителем богов, жизнеподателем и дарователем всех благ». [23] С деревьями связывалось представление о Тенгрихане, которому приписывалось управление силами природы. [24] Почитаемым деревьям и богам приносились в жертву лошади, кровь их проливалась вокруг дерева, а голову и шкуру жертвенного животного вешали на сучья. [25] Священные деревья были неприкосновенными. Верили, что тех, кто, хотя бы по незнанию, возьмёт от них сучья или ветки, ожидают страшные муки, бешенство и даже смерть. [26] Кроме священных деревьев и рощ, у гуннов были капища и идолы. [27]

Имеются сведения, что в культовые действия у гуннов входили борьба и битва на мечах, причём противники выступали обнажёнными один на один или группами, скачки на конях, игры, пляски и оргии. Сопровождалось всё это звоном и грохотом барабанов. [28] Большая часть этого рода культовых действий связывалась, по-видимому, с похоронами. В связи с этим же существовал обычай нанесения себе ран и увечий в знак скорби по умершему. В качестве охранительных амулетов гунны носили на себе золотые и серебряные изображения фантастических животных (драконов). [29] Были у гуннов и служители культа: жрецы, колдуны, чародеи и знахари, а также особые служители капищ

(187/188)

Золотые серьги из Камунты, VI-VII вв.

Эрмитаж.

и деревьев. Интересно отметить, что чародеи в своих заклинаниях призывали силы земли. [30]

В свете изложенных данных религия гуннов выступает в формах обычных для варварского общества и находит себе многие соответствия в культовых обычаях, пережиточно сохранившихся на Кавказе. Те же общие формы, по-видимому, были свойственны религии тюрок, хазар и болгарских племён, насколько их религии известны по отрывочным письменным свидетельствам. [31]

Алп-Илитвер и его вельможи, приняв христианство, приступили к искоренению язычества. С их разрешения Исраель и его священники разрушили капища, срубили священные рощи и жестоко расправились со служителями старой религии — жрецами и кудесниками, — их сожгли на кострах, при дорогах. Вместо старых объектов поклонения были воздвигнуты новые: из священного дерева был сделан громадный крест, разукрашенный изображениями животных и блестящими крестами, которому и должны были теперь поклоняться новообращённые вместо дуба. [32]

(188/189)

Вслед затем Алп-Илитвер обратился к князьям и епископам Албании и Армении с извещением о своём вступлении в семью христианских государей, с просьбою об установлении в его стране епископства и о назначении главою гуннской церкви Исраеля. В «Истории албан» приведены копии писем Алп-Илитвера и армянского католикоса Сахака, которыми они обменялись по этому поводу. Исраель был назначен гуннским епископом и известен в албанской церкви в качестве просветителя гуннов и хазар; [33] однако о последующей его деятельности среди новообращённых сведений не имеется.

Попутно с данными о религии северокавказских гуннов в рассказе об их христианизации приведены некоторые сведения о формах семейных и общественных отношений у этого народа. Так, упоминается об обычае, связанном, без сомнения, с многоженством и заключающемся в том, что жена умершего, не являющаяся матерью наследника, вместе с другим имуществом покойного переходит к его сыну. Наряду с многожёнством у богатых и знатных существовало в качестве его противоположности многомужество: братья, не имевшие возможности обзавестись отдельными жёнами, брали одну общую жену. [34] У гуннов были богатые и бедные, вельможи и простолюдины. В числе лиц, принимавших участие в переговорах с Исраелем и в посольстве к албанам и армянам, упоминаются гуннские князья или знатные вельможи: Тархан Овчи (Авчи), постельничий Читар-Хазр (Чатгасар) и Зурдкин-Хурсан. [35]

Изложенные данные о северокавказских гуннах представляют существенное значение для понимания взаимоотношений между хазарами и подчиненными им племенами, а равным образом для суждения о социальном строе Хазарии в целом. Вероятно, царство гуннов в его отношениях с хазарами не являлось исключением. Такие же формы зависимости существовали и для других племён, подвластных хазарскому кагану, вроде, например, кубанских болгар, во главе которых оставался сын Кубрата Батбай. Таким образом, Хазарская держава складывалась в виде обширной федерации племён, сохранявших в неприкосновенности свою внутреннюю организацию и даже значительную часть внешнеполитической самостоятельности в пределах подчинения верховной власти хазарского кагана.

У нас нет прямых указаний относительно социально-экономического строя древней Хазарии. Несомненно, однако, что он во многом сохранял ещё старые патриархальные черты. Тем не менее, наличие так называемых тарханов свидетельствует о существовании и у гуннов и у самих хазар, как и тюрок, социального слоя, свободного от повинностей, которыми облагался «чёрный люд».

Можно полагать, что степень развития патриархально-феодальных отношений у разных племён Хазарии была не одинаковой, хотя бы вследствие различий в их хозяйстве. Загнанные в узкий проход между

(189/190)

морем и горами, гунны рано осели и наряду со скотоводством занимались земледелием. Арабские источники указывают в их стране много городов, т.е. укреплённых поселений. Археологические данные подтверждают это указание: к северу от Дербента имеется много раннесредневековых поселений с мощными укреплениями. Здесь рано мог возникнуть и основной признак феодальных порядков — собственность на землю, как условие дальнейшего усиления зависимости «чёрного люда». В степях Азовско-Каспийского междуморья, наоборот, ещё долго сохранялось кочевое скотоводство, как основной вид хозяйственной деятельности. Хазары были кочевниками, но это не мешало экономической дифференциации и зависимости бедноты от крупных собственников стад и табунов.

Такова была в самых общих чертах экономическая и социальная природа Хазарского государства, которое к VIII в. стало самым могущественным политическим образованием Восточной Европы.

К 684 г. относится одно из наиболее значительных нашествий хазар на Закавказье. Закончившие к этому времени борьбу с болгарами, которая до сих пор отвлекала все их внимание и силы, хазары, видимо решили использовать ослабление халифата и распространить своё владычество на давно уже привлекавшие их богатые страны Закавказья. Они опустошили ряд областей, захватили громадную добычу и множество пленных. В сражениях с ними пали правитель Армении Григорий Мамиконян, а также другие грузинские и албанские князья и вельможи. [36]

Возможно, что это нашествие, последовавшее за христианизацией гуннов и установлением тесных дипломатических отношений Алп-Илитвера с Албанией и Арменией, имеет непосредственную связь с этим событием, представляя собой реакцию хазарского правительства на своевольное поведение одного из вассалов, зашедшего в своей самостоятельности далеко за допустимую границу и, по сути дела, связавшего свою страну с закавказскими государствами. Пока хазары были заняты войной с болгарами, они должны были мириться с двойной игрой гуннского князя, ускользавшего из-под их власти, но после победоносного завершения хазаро-болгарской войны стало возможным заняться и гуннами, и Закавказьем.

В «Истории албан», правда, говорится, что после обращения в христианство Алп-Илитвер «показал много подвигов храбрости в Туркестане хазарскому хану. Он успел снискать его любовь и принужден был дать ему дочь свою в супружество, а сам, достигши почётной старости, прославлен был в трёх странах». [37] Но это трафаретное славословие, в котором действительное положение дел отражает разве только упоминание о вынужденной выдаче гуннским князем своей дочери в жены хазарскому кагану. Известно, что и позже хазарские каганы брали

(190/191)

в жёны дочерей вассальных владетелей. По сведениям X в., в гареме хазарского кагана было 25 таких жён, по числу подвластных хазарам народов. [38]

На рассказе о крещении гуннов повествование об истории Албании в сочинении Моисея Каланкатуйского прерывается. О нашествии хазар в 684 г. в нём нет ни слова. Дальнейшее изложение в «Истории албан» носит совершенно иной характер и, вероятно, принадлежит другому, значительно более позднему автору. Таким образом, нам остаётся только догадываться о причине резкого изменения отношений Албании с её северным соседом, а равным образом о последствиях, которые имело нашествие хазар для гуннов. К сожалению, у нас нет сведений и о том, насколько прочной оказалась христианизация гуннов. Достоверен лишь тот факт, что назначенный гуннским епископом Исраель после своего первого посещения Варачана ни разу не был в стране гуннов, а оставался в Албании епископом Мец-Когманца. [39]

По-видимому, обращение князя гуннов Алп-Илитвера было всего только эпизодом, не сыгравшим сколько-нибудь заметной роли в религиозной жизни страны гуннов, хотя распространение христианства в ней, начавшееся ранее этого эпизода, несомненно, продолжалось и после него. В X в. в г. Семендере, бывшей столице хазар, а теперь главном городе гуннов, было много христиан, хотя князь его уже исповедовал мусульманство. Можно отметить, что наряду с христианством здесь распространялась и иудейская религия, которая, как мы увидим ниже, именно здесь стала религией одной из местных княжеских династий, а затем и религией правящей верхушки хазар.

После 684 г. об участии хазар в делах Закавказья долго ничего не слышно. Воцарившемуся в 685 г. Абд ал-Мелику (ум. в 705) удалось заключить мирный договор с Византией, по которому Византия и халифат должны были совместно владеть Арменией и Иберией. Доходы с этих стран подлежали дележу пополам. [40] Хотя Албания в известии об этом договоре не упомянута, несомненно, что и она вошла в число стран с двойным подданством. Её положение было даже хуже, так как, кроме халифата и Византии, она должна была платить дань ещё третьей державе — Хазарии, вероятно, в соответствии с соглашением, заключённым с гуннами Джуаншером, а затем подтвержденном Вараз-Трдатом. По свидетельству Моисея Каланкатуйского, «князь Вараз-Трдат платил подать трём народам: хазарам, таджикам (в данном случае — арабам) и ромеям (Византии)». [41]

В нарушение только что заключённого с арабами договора византийский император Юстиниан II в 688 г. занял своими войсками Армению, Картли и Албанию. [42] Только в конце VII в., в связи с

(191/192)

разгоревшейся в Византии гражданской войной, арабам удалось восстановить своё положение в Закавказье, причём при утверждении здесь они опять столкнулись с хазарами. В 692/3 г. остикан (арабский правитель) Армении Муххамед ибн Огбай вторгся в Албанию и первым делом занял Дербентский проход. [43] Захват Дербента, несомненно, имел целью воспрепятствовать вмешательству хазар в дела Закавказья. Однако внимание хазар в это время было отвлечено в другом направлении, и арабы без помех с их стороны, а равным образом и Византии, где в это время царила анархия и один дворцовый переворот следовал за другим, подавили сопротивление армян и грузин и на этот раз прочно и надолго овладели Закавказьем.


[1] История агван, стр. 141-149.

[2] Там же, стр. 149-150.

[3] История агван, стр. 153-154.

[4] Название этого города больше нигде не встречается и не отожествляется ни с каким другим из известных городов севернее Дербента.

[5] Н. Патканов. Из нового списка географии, стр. 28.

[6] Н.А. Караулов. Сведения, СМОМПК, XXXVIII, стр. 43.

[7] Там же, XXXII, стр. 17.

[8] Barš-li или Baraš-li — тюркская конструкция с суффиксом принадлежности — «li», тогда как армянская форма — Варачан — представляет ту же основу и иранским окончанием «an» (V. Minorskу. A New Book, стр. 125-126).

[9] Патканов. Из нового списка географии, стр. 49.

[10] Derbend-Nameh, стр. 161-162; А.Я. Гаркави. Существовала ли у хазар столица под названием Баленджар? Изв. РАО, т. IX, в. 2-3, СПб., 1878, стр. 271.

[11] История агван, стр 149, 153.

[12] Там же, стр. 186. 108.

[13] История агван, стр. 156.

[14] История агван, стр. 185-186.

[15] Там же, стр. 186.

[16] Гевонд, стр. 9-10.

[17] История агван, стр. 190-192; Моисей Каланкатуйский датирует посольство 62 г. «южного царства строптивого Магомета», т.е. Хиджры. Этот год охватывает время с 20 сентября 681 г. по 9 сентября 682 г. Поскольку известен месяц отправления посольства, его надо относить к 682 г. (А. Мinorskу, New Book, стр. 126).

[18] С.Т. Еремян. Моисей Каланкатуйский о посольстве албанского князя Вараз-Трдата к хазарскому хакану Алп-Илитверу. Записки Института востоковедения АН СССР, т. VII, М.-Л., 1939, стр. 134. Путь посольства проходил через главный Кавказский хребет по проходу, соединяющему истоки Алазани и Койсу. По мнению В.Ф. Минорского, Варачан находился у современного аула Башли, ранее Баршли (См. A New Book, стр. 126).

[19] История агван, стр. 207.

[20] История агван, стр. 210.

[21] Там же, стр. 193.

[22] Там же, стр. 193-194.

[23] Там же, стр. 200-201.

[24] Там же, стр. 201.

[25] Там же, стр. 200.

[26] Там же, стр. 201.

[27] Там же, стр. 200-202, 206.

[28] Там же, стр. 193.

[29] Там же, стр. 198, 205.

[30] История агван, стр. 197, 200, 202, 205, 206.

[31] Феофилакт Симокатта следующим образом характеризует религию тюрок: «Тюрки превыше всего чтут огонь, почитают воздух и воду, поют гимны земле, поклоняются же единственно тому, кто создал небо и землю и называют его богом. Ему в жертву они приносят лошадей, быков и мелкий скот и своими жрецами ставят тех, которые, по их мнению, могут дать им предсказания о будущем» (стр. 161). Указание на почитание деревьев в Фуллах (Крым) имеется в «Паннонской легенде», а в устье Днепра — у Константина Багрянородного (стр. 9-10); много сведений о священных деревьях и рощах у славян.

[32] История агван, стр. 203-206.

[33] История агван, стр. 207-213, 238.

[34] Там же, стр. 207-209, 212.

[35] Там же, стр, 199.

[36] Гевонд, стр. 10; Всеобщая история Степаноса Таронского Асохика, стр. 91; Всеобщая история Вардана Великого. Перевод Н. Эмина. М., 1861. стр. 90. М. Brosset. Histoire de la Géorgie, стр. 250.

[37] История агван, стр. 199.

[38] А.П. Ковалевский. Книга Ахмеда Ибн Фадлана, стр. 127.

[39] История агван, стр. 238.

[40] Ю. Кулаковский. История Византии, III, стр. 254.

[41] История агван, стр. 253.

[42] А. Мюллер. История ислама, II, стр. 40, прим.; Ю. Кулаковский История Византии, III, стр. 257-258; Летопись Феофана, стр. 267.

[43] Ибн ал-Асир, стр. 22; История агван, стр. 259; Гевонд, стр. 12, сл.

 

См. также

Ссылки